Информационный Портал ShowRoom.ru: Оборудование и технологии для света, звука, видео- и телепроизводства, музыкальные инструменты и технологии.
Информационный Портал ShowRoom.ru
Баннер Баннер
Переводы, верстка, дизайн
Каталог
Музыкальные инструменты Музыкальные инструменты
Световое оборудование, световые эффекты Световое оборудование, световые эффекты
Звуковое оборудование Звуковое оборудование
Видео и проекционное оборудование, медиасерверы Видео и проекционное оборудование, медиасерверы
Телевизионное и оборудование для киносъемок Телевизионное и оборудование для киносъемок
Мультимедийное оборудование, софт Мультимедийное оборудование, софт
Студийное оборудование Студийное оборудование
Конференц-системы, системы оповещения, public-address Конференц-системы, системы оповещения, public-address
DJ оборудование DJ оборудование
Лазерные системы, лазеры Лазерные системы, лазеры
Оборудование для кинотеатров Оборудование для кинотеатров
Оборудование сцены Оборудование сцены
Оборудование для хора и оркестра Оборудование для хора и оркестра
Специальная мебель, рэки, кофры, кейсы, чехлы, стойки Специальная мебель, рэки, кофры, кейсы, чехлы, стойки
Коммутация, кабели, разъемы Коммутация, кабели, разъемы
Специальная пресса, литература, ноты Специальная пресса, литература, ноты
WWW-ресурсы WWW-ресурсы
Подписка Подписка на новости
 
Световое оборудование, световые эффекты  
    07.12.2015  
    Автор: Александр Щелканов для журнала ШОУ-МАСТЕР  

Интервью с начальником службы постановочной техники и электротехнического оборудования Московского цирка Никулина на Цветном бульваре Владимиром Анатольевичем Тарасовым

 

Владимир Тарасов
Александр Щелканов: Владимир Анатольевич, как давно Вы работаете в цирке? Какие дороги привели Вас в цирк – это случайность или выбор? Что сработало: интерес к профессии, знакомства или обстоятельства?
Владимир Тарасов: В цирке я уже 35 лет.
А.Щ.: ?!
В.Т.: Да. Я жил и живу до сих пор рядом, на Петровке, поэтому, окончив первый курс Института связи, а учился я по специальности «Автоматика, телемеханика, электроника», решил пойти поработать, цирк рядом, каникулы три месяца, начал с осветителя, да так и остался. Потом был дежурным электриком, затем звукорежиссером, а с 1985 года руковожу службой постановочной техники и электрооборудования, которая занимается всей техникой спектакля – механика, оборудование, связь, свет, электрика.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
У нас нет главного инженера, но есть служба, которая отвечает за эксплуатацию здания – электрика, вентиляция, водопровод, канализация и все такое, и есть служба, которая отвечает за все, что касается сценической техники, света, электрики, механики – это и есть наша сфера. Так что можно сказать, что в цирк я пришел случайно. В 1985 году цирк закрыли на реконструкцию, в 1989 открыли, строили финны, поэтому мы были оснащены очень прилично и «под ключ», все оборудование изначально было импортное. Мы хорошо развивались на этой базе.
Тогда много работали и в прокате, что для нас было как бы хобби: сотрудничали с компаниями Rock Stage, «Лайтмастер», в те времена наш аппарат стоял на многих центральных площадках и самых значимых концертах, в том числе на Красной площади. У нас был огромный парк оборудования – например, около двухсот импортных «паров», комплект финских диммеров около 750 кВт. Нашим аппаратом пользовались в «ЛИС’С» Лисовского, во многих ночных клубах, в клубе «Дягилев», например, стояли наши очень интересные приборы эффектов оригинальной конструкции.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
А.Щ.: Каковы особенности работы со светом в цирке, в чем отличие от театрального, концертного?
В.Т.: Работа художника по свету в цирке однозначно отличается от работы художника по свету везде. Исходные задачи другие, ведь главное в цирке – трюк. Исходя из этого и выстраивается вся концепция освещения. В первую очередь мы должны сделать комфортный свет, чтобы артист мог осуществить свой трюк, а потом уже делаем «красиво», но так, чтобы это не мешало артисту. Это накладывает определенную ответственность, большую, чем, например, на эстраде или в театре. Если погас на концерте или во время спектакля свет — неприятно, но не криминально, ничего страшного не произойдет.
А когда акробат где-то под куполом крутит сальто и вдруг что-то произошло со светом или на арене работают хищники, думаю, вы понимаете, какие могут быть последствия. Кстати, повышенная ответственность требуется от всех специалистов в цирке, жизнь артиста зависит от всех и от каждого – и от униформистов, и от ассистентов на страховке, и от звука тоже, а что уж говорить о современных световых приборах – лазерах, мощных прожекторах. Поэтому мы всегда старается подстраховаться, например, на гастролях, если весь свет работает от генератора, пушки мы все равно ставим на местную сеть. Когда в Италии наш генератор «умер», а в это время медведи работали на льду, на высоких коньках-ходулях, мы смогли с пушек залить широким лучом арену. Таких случаев можно вспомнить множество, поэтому мы всегда стараемся перестраховаться.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
А.Щ.: А какая сеть здесь, стационарная?
В.Т.: У нас встроенная подстанция в подвале цирка, из города приходит кабель 10 киловольт, никаких других абонентов на нашей подстанции нет.  
А.Щ.: Работаете ли Вы сейчас как художник по свету или только как руководитель?
В.Т.:  На Цветном – нет, но на гастролях работаю, и очень часто, для меня это уже как хобби. Например, последние 15 лет мы постоянно ездим с гастролями в Японию, там всегда работаю в качестве художника по свету.
А.Щ.: Как, кстати, японцы относятся к цирку?
В.Т.: Очень хорошо. Японцы народ консервативный, для них важны семейные ценности, они любят цирк, который интересен всем – и детям, и родителям. Как ни парадоксально, но Цирк дю Солей (Cirque du Soleil) у них не пошел, хотя и несколько гастролей было, и стационар построили в Токио. После последнего известного землетрясения цирк эвакуировал свою программу и больше не вернулся. Там же другой менталитет, они совершенно отличаются от нас, например, в японском языке слово «иностранец» звучит как «инопланетянин», поэтому для японцев все другие, и в том числе мы – инопланетяне.
Гуру света (слева направо): Олег Шефтель, Николай Зиновенко,  Николай Коновалов и Владимир Тарасов
Гуру света (слева направо): Олег Шефтель, Николай Зиновенко, Николай Коновалов и Владимир Тарасов
А.Щ.: Цирк используется еще и как площадка для других проектов?
В.Т.: Да, очень много других проектов – и концерты, и театральные спектакли, например, недавно шли постановки в рамках Чеховского фестиваля, до этого «Король Лир» ставили. Ну и концерты, и шоу, и бокс, и бои без правил, и чемпионат мира по брейк-дансу.
А.Щ.: Оборудование свое привозят?
В.Т.: Иногда довозят, но наше все равно используют. Мы развивались в ногу со временем, у нас всегда был большой парк современного оборудования. Например, в 1989-м у нас стоял финский лазер, который делал цветную графику, – такие стали появляться в Москве только через 10-15 лет.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
Основное освещение строилось практически на 2-киловаттных светильниках с линзами Френеля с диммерами, потому что нам нужно иногда заливать пространство, не просто какую-то площадку высветить, а и воздух над ней, и при этом достаточно равномерно. Потом к нам пришли и сканеры, и колорченджеры. Был момент, когда мы работали на трех пультах одновременно, потому что в те времена еще не было DMX512 как протокола, у каждой компании был свой протокол, а договорились о едином только где-то в начале 1990-х. Вот и приходилось ставить художнику несколько пультов под разное оборудование, что было неудобно. Мы развивались и прошли практически через все световые компании, и Coemar у нас был, и много SGM, в том числе первые 1200-тые приборы привезли именно нам, и High End, и Robe.
А.Щ.: У наших производителей что-то брали?
В.Т.: Нет, поскольку, как вы видите, уровень был изначально высокий и мы могли выбирать то, что нам нужно и нравится. Хотя, честно говоря, у нас были в то время еще три цирка-шапито, вот туда мы брали что-то российское — пушки и некоторые другие приборы. Но это не система, а эпизод.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
А.Щ.: На какие средства вы закупаете оборудование, помогает ли государство?
В.Т.: Нет, потому что цирк частный – что заработали, на то и купили. Но, конечно, помощь бывает иногда, например, когда решался вопрос о повышении арендной платы за здание, а ведь оно принадлежит Москомимуществу. После того, как Максим Юрьевич Никулин выступил в средствах массовой информации и сказал о том, что мы и так платим высокие налоги, а повышение арендной платы  не потянем, мэр Москвы пошел навстречу и аренду нам снизили. Это было как глоток воздуха. Бывало, что под ряд постановок Комитет по культуре какие-то деньги компенсировал, но это касалось оформления, костюмов какого-нибудь конкретного спектакля. И за это – спасибо. Но все это – эпизоды, а на самом деле денег мы ни от кого не получаем.
А.Щ.: Понятно, почему…
В.Т.: …Да как раз непонятно! Вы же знаете, какие у нас цены на билеты, если говорить об экономике? От 400 до 2500 рублей,  дорогих по 2500 – мест 20 всего, остальные по 400, 600, 800, 1000, то есть довольно доступно. А вот, например, на некоторых «звезд» билеты и по 15 тыс. есть. Но, слава Богу, у нас постоянные аншлаги, работаем при графике всего 2 выходных в неделю, а в июле-августе вообще один выходной в неделю. Летом работаем в полную силу, а закрываемся только в сентябре и открываемся в конце октября. Зимой – после «елок» в январе закрываемся до второй половины февраля.
А.Щ.: Какие были первые пульты и приборы, на которых вы работали?
В.Т.: Если брать старый период цирка, например, вы помните, темнители были? Ну, какой это бренд – наверно «Союзкультмонтаж». А световые приборы вообще строительные в цирке висели, ПС, с киловаттными лампами накаливания. С этого начинали.
А потом  к нам пришли финские пульты Helvar, первые в России, после чего мы прошлись по световым пультам практически всех брендов, которые приходили в Россию. В последнее время мы работаем на пульте Compulite. Сейчас я, пожалуй, взял бы или Grand MA, или Hog, потому что Compulite все же понемногу сдает позиции. Почему в то время мы купили именно Compulite? Потому что коммуникация очень комфортная – компания израильская, там работает много выходцев из СССР, поэтому, когда возникают вопросы, звонишь, через полчаса присылают факс, где написано все, что нужно для исправления проблемы, например, как восстановить программное обеспечение, при этом на русском языке. Поставка запчастей, консультации – тоже без проблем.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре


У них одним из руководителей компании был Фред Синатр, художник по свету, лет под 80, который закончил питерский политехнический институт. Когда мы с ним встречались, он высказал интересную мысль, что люди, живущие в Израиле, но не знающие русского языка, совсем оторваны от культуры. С Avolight тоже сейчас проще – там работает русскоязычный человек, они даже делают русскоязычную версию пультов.
Кстати, в плане работы с нашими компаниями-поставщиками раньше было все понятнее и проще. Годами существовало всего несколько крупных фирм, и было понятно, куда идти, с кем говорить, что брать. Потом менеджеры, которые работали в этих крупных компаниях, стали уходить и создавать свои, рынок как бы разросся, а на самом деле просто размазался. Это привело к тому, что даже с точки зрения гарантий никто ответственности теперь ни за что не несет. Вроде они и цены демпингуют, у них можно взять дешевле, а вот что дальше?
Народ же на цены только ориентируется, а это неправильно, нужен полный цикл — продажа, сервис, гарантии, и это только то, что касается основных моментов. Те, кто пошел создавать фирмы второй волны, — это в большей степени люди не «по любви», а «по бизнесу». Другая сторона проблемы: из тех компаний, которых было мало, но они были крупными и создавались, как правило, людьми, влюбленными в свое дело, такими, как Rock Stage, LPD, «Лайтмастер», вышло много очень хороших специалистов.
Причем уже не одно поколение, в том числе художников по свету, и люди эти прошли весь цикл – от погрузки-разгрузки, лазанья по фермам, подвеса и коммутации приборов до пульта. А сейчас? У нас есть договор с ТХТУ и к нам присылают на практику студентов. Но это совсем не то. Да и отношения раньше были другие, человеческие качества играли важную роль – друзья ли, нет ли, но был какой-то кредит доверия. Мы и помогали друг другу, и иногда совсем без денег, и уж точно без корысти.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
А.Щ.: Есть ли у Вас предпочтения к оборудованию  тех или иных брендов сейчас и чем они определяются?
В.Т.: У меня всегда был такой подход – я на каком-то бренде не зацикливался, потому что у любой компании есть удачные модели, есть и неудачные. Поэтому мы всегда были такой «мультибрендовой» организацией. Даже если посмотреть тот набор, который стоит сейчас, – простые и надежные пушки Coemar, как взяли давно, так и стоят лет 15, хай-эндовские приборы – дым-машина 200-я, High End Systems Show Gun, который был одним из самых мощных зенитных прожекторов со своей 2500 лампой, хотя сейчас светодиодные приборы уже почти догоняют. Тут нам презентовали светодиодный прибор, который светит как 1200-й, 1500-й, вчера у нас показывали новинки High End, Clay Paky.
Много у нас приборов Robe. На сегодняшний день у них есть удачные модели, например, Pointe. Это Beam с элементами нормального, полноценного Spot, очень надежный прибор. Есть ROBIN MMX WashBeam –прибор, который функционально и Beam, и Spot, и Wash, то есть функционально «три-в-одном-флаконе». С Robe мы работаем с удовольствием, они предлагают достаточно демократичные цены, и что важно, компания очень мобильна. Я был на заводе Robe – это такой «поселок городского типа», где они все живут и работают. Чем еще хороша компания Robe? Общаться с ними просто – славяне все же, у них сначала бар, потом шоу-рум.
Но главное, что у них законченный цикл производства. Они все делают сами: «железо», пластмассу, корпуса, гобо – все, кроме оптики (ее получают от разных поставщиков), поэтому мобильны. Например, мне нужно 10 фонарей, позвонил, через пару недель сделают. То же касается и запчастей – «нужно тебе что-то – завтра сделаем», не у кого-то закажут и перешлют, а именно сделают. В этом, конечно, большой плюс. Ну и в логистике они очень отзывчивые и понятливые люди, любые проблемы решают в твою пользу. Находят быстрейшие способы доставки, например, по принципу «кто-то-едет-он-вам-привезет-заодно». Могу вспомнить такой случай. Мы ехали на конкурс в Париж, позвонили в Robe по поводу запчастей, назвали, в каком отеле поселимся, приехали – на ресепшене уже стояла коробка с запчастями.
У многих хороших брендов есть уникальные, эксклюзивные вещи. Иногда спрашивают: «А почему вы вот это не берете?». Но ведь понятно, что наш бюджет разумно ограничен, и прежде чем использовать какие-то эффектные вещи, нужно для начала сделать «свет», а потом, возможно и какие-то эффекты. Ведь бывает, что наши цирковые коллеги приобретают, например, головы-проекторы, а что с ними потом делать не знают. Штука хорошая, но… Ведь и Robe нам их предлагает, но куда я его поставлю? Или на купол надо показывать, или на манеж. Какой в этом смысл? Если надо, я поставлю стационарный видеопроектор, это будет в три раза дешевле и в пять раз проще по управлению.
Иногда меня удивляет, когда в какие-то цирки, где висит «два прожектора», покупают проектор типа DL3 за 25 тыс. евро и к нему дорогую станцию. Лучше бы на это деньги накупили нормального света. Еще вопрос: а кто на них работать у вас сможет? В итоге все это стоит мертвым грузом.
А.Щ.: К тому же для них все же нужны поверхности…
В.Т.: Да. У нас в цирке сцена хоть более-менее развитая, а во многих цирках нет такого – манеж и все. На купол проецировать хорошо, когда он чисто белый, но все равно проблемно – он либо сферический, либо многогранный. Например, у нас проводила юбилей одна авиационная фирма, они хотели фильм показать. Я говорю: «Только на куполе. Но для вас не принципиально, если, например, чуть поменяется геометрия крыла самолета в картинке?» Отвечают: «Нет!». Вопрос решился сам собой.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
А.Щ.: Каков сейчас в целом парк приборов?
В.Т.: Robe, конечно, больше всего. Причем стоят все линейки – и светодиодные, и Spot,и Wash, и BeamWash. High End, пушки Coemar. Пульт Compulite, лебедки ChainMaster. Лебедок мы немного используем – пять ферм, десять лебедок. У нас в основном стационарные места для крепления света. А артисты работают на других лебедках, тросовых, там и скорости другие, и каждую лебедку делают, как правило, под конкретный номер. Номера требуют различий и по грузоподъемности, и по скорости – например, у нас есть лебедки для номеров со скоростью 2 метра в секунду. Что касается проекционного оборудования, светодиодный экран висит уже лет пятнадцать, в основном используем как элемент декорации, поэтому его разрешения нам хватает, а HD картинка нам не нужна.
А.Щ.: Применяете ли вы в своих программах лазерное и видеопроекционное оборудование?
В.Т.: Да, лазеры у нас есть. Но ситуация с ними все сложнее, «гайки закручивают», прокатчики еще могут себе позволить лазеры, а со стационарными площадками все сложнее. Был момент, когда на меня инспектор по охране труда даже представление в прокуратуру писал. По закону, который не менялся с 1990-х, на публику нельзя, на артистов нельзя, на отражающие поверхности нельзя, туда, где люди могут случайно оказаться нельзя. То есть получается, что лазер в нашем обычном понимании и  представлении по нашим законам использовать вообще нельзя, если только направлять его на какой-то непросветный стационарный экран, где заведомо никого нет и быть не может.
Помните, какой шум подняли после одного фестиваля, где зрители жаловались на отслоение сетчатки глаз? И хотя дело-то было не в лазерах, как потом оказалось, а в некоторых некачественных стимуляторах, «раскручивать гайки» у нас не принято. Лазер у нас был с самого начала, в 1989-м финны нам поставили швейцарскую систему, которая делает графику. Использовали и российские лазеры, во Львове заказывали красные крептоновые трубки, зеленый у нас был, за счет смешения получали любые цвета. Затем взяли белый лазер Spectra-Physics, до сих пор стоит. Сейчас нет востребованности, ведь есть и светодиодные мощные приборы.
К тому же сложность в обслуживании – нужна вода, электричество большой мощности. Но пока держим, стоит.
В итоге с лазерами мы в последнее время не работаем. Такая же история на сегодня с пиротехникой и огнем. Ведь есть, например, животные, которые делают по одному трюку. Приехал к нам лев, который прыгает через огненное кольцо. Всю жизнь этот лев только этим и занимался. Пришли пожарники, запретили номер. Теперь не прыгает, и его не кормят… Я говорю пожарникам: «Ну тогда забирайте его себе и кормите».   
А.Щ.: Насколько активно применяется программирование сцен в вашей работе?
В.Т.: Конечно применяется, но опять же не так, как на концертах. Мы пишем последовательную световую партитуру номеров и, как правило, не меняем программы, поскольку и артисты, и животные привыкают к одной и той же «картинке». Конечно, по ходу добавляем те или иные эффекты, но в целом не меняем. У нас жестко прописанная партитура на каждую программу, а программы идут от месяца до полугода, иногда до 10 месяцев. Прописаны последовательность и картины, но по времени они не завязаны, все работается в ручном управлении, нет никакой сетевой синхронизации и т.п. Вот ведь задумался зверь – и встал, не получился номер у акробата – надо повторить, поэтому мы и работаем в ручном режиме.   
А.Щ.: А оркестр работает «вживую»?
В.Т.: Сейчас комбинированный метод применяется – и оркестр, и фонограмма. Оркестр же по составу не все может сыграть, хотя, конечно, можно, например, прописать в клавиши какие угодно подклады. По поводу пульта и программирования еще хочу подчеркнуть наше отличие в плане повышенной ответственности – у нас стопроцентное резервирование. Стоит основной пульт и бэкап к нему, который представляет собой компьютер с крылом от пульта, сигнал либо в автоматическом, либо в ручном режиме можно перевести с одного устройства на другое.
На компьютере продублирована та же самая последовательность картин, и если вдруг с основным пультом что-то случится, мы переключаемся на бэкап и с этим компьютером и крылом можем отработать спектакль до конца. Плюс везде стоят дополнительные аккумуляторные источники питания на случай отключения питания. Исходя из специфики, мы и сами что-то дорабатываем. Например, когда пульт зависает, не сразу понятно, что это произошло, картинка есть, вроде все работает, но пропадает DMX-сигнал. Ставим на сплиттеры специальные фотодатчики и сирену – если сигнал пропадает, загорается светодиод и подается звуковой сигнал на сирену, чтобы художник мог понять сразу, что пульт завис.  
А.Щ.: То есть, как я понял, оборудования сейчас вполне хватает?
В.Т.: Да, и в общем-то всегда хватало. Есть, конечно, вещи, которых очень хочется, но это относится больше к эффектам. Что касается основного парка оборудования, наступает такой момент, когда ты понимаешь, что если набирать больше, то просто не будет времени физически его освоить. Нужно же время, чтобы запрограммировать, а режиссеры бывают разные – кто месяц репетирует, а кто-то и за день это делает. Поэтому парк наращивать нужно, но до определенного предела, иначе ты просто с ним не справишься.  
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
А.Щ.: Привлекаете ли вы иногда прокатные компании?
В.Т.: Обычно если чего-то не хватает на программу, то докупаем. Потому что, как я и говорил, программа идет достаточно долго, и дешевле купить, чем брать в прокат.
А.Щ.: Много ли у вас светодиодных приборов?
В.Т.: На сегодняшний день светодиодные приборы уже очень продвинулись. Например, вчера на презентации показали светодиодный Spot High End, который светит как 1500-я лампа. Но все же физика света у светодиодных приборов другая, и пока без ламповых приборов обойтись нельзя. Это касается и каких-то очень мощных эффектов, как например, Clay Paky Supersharpy, и лазерного луча – светодиод пока такого не сделает. Но я думаю, что найдут выход и из этой ситуации. Вот есть же уже решение – ставят белые светодиоды и цветное колесо. Если вы берете светодиод RGB+W, то для промежуточного цвета надо делать смешение, то есть сложение.
И если у лампы это вычитание спектра, то тут – «плюс», и при RGB+W хороших сочных цветов пока получить не удается. Ведь самый темный синий — это просто синий, а все остальное – это уже будет «плюс». Псевдоультрафиолет тоже на светодиоде не реализуется. Если на ламповый прибор можно поставить ультафиолетовый фильтр и получить относительный ультрафиолет, то на светодиоде пока так не выйдет. Но, возвращаясь к Spot с цветовым колесом, светодиод в этом приборе фактически выполняет функцию лампы, а цвета  создаются колесом.
Еще есть удобные вещи – макросы на приборах. Заранее программируются эффекты, сочетания цветов, которые создают иллюзию необходимых цветов, например, галогенных ламп, благодаря варьированию цветовой температуры и фильтрам. То есть с помощью макросов ищут выход из этой ситуации. А художник сможет использовать готовые макросы.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
А.Щ.: Robe Pointe на лампе?
В.Т.: Да, это очень хороший удобный прибор, уже набрал кучу призов. С чего началось? На самом деле Clay Paky Sharpy – родоначальник этого эффекта. У него луч примерно от двух до семи градусов. Можно, конечно, растянуть его при помощи призмы, а вот Pointe может работать как Beam и как нормальный Wash, обеспечивая раскрытие до 45-60 градусов. То есть как нормальный Spot с хорошей лампой, световой поток у него вполне приличный. Robe MMX WashBeam тоже очень удачный прибор, но у него есть один недостаток, который пока они не могут преодолеть. Видимо, для достижения определенных световых параметров они заложили пограничные параметры для высоковольтного блока, блока поджига, лампы. Бывает, что лампы в приборах начинают взрываться. Мы думали, что это из-китайских ламп, стали брать бельгийские – то же самое.
А когда взрывается лампа, разбиваются фильтры и иногда отражатель. Причем эта проблема проявилась только через год-полтора. Когда проблема появилась, Robe предложили поставлять бесплатно все запчасти, которые в связи с этим разрушались. Но я им сказал, что по сравнению со стоимостью лампы эти запчасти – копеечные. В результате мы нашли компромисс, теперь покупаем лампы через Robe, и хотя гарантия на приборы закончилась, в случае этой проблемы Robe согласилась поставлять и запчасти, и лампы, которые могут выйти из строя при взрыве. Поэтому хотя прибор уже не гарантийный, но убытков мы не несем.
А прибор ведь просто супер, ставишь рядом прибор с лампой МСР1200, он просто «отдыхает». Кстати, чехи – молодцы, например, в паспорте они прописывают пункт, что при использовании дым-машин профилактику прибора нужно делать раз в месяц. Много ли кто у нас читает паспорта и делает такую профилактику? У Robe появились и очень хорошие приборы, и какие-то правильные новшества – например, фильтры на вентиляторах на всех приборах. В результате открываешь прибор, а он внутри идеально чистый. И это, кстати, стимулирует регулярное обслуживание: забился фильтр – лампа не включается, значит, пора почистить или поменять фильтр. Они стоят копейки, мы накупили большой запас и просто меняем время от времени.
Московский цирк Никулина на Цветном бульваре
А.Щ.: Дает ли Robe приборы на тестирование или вы, узнав о новинке, сразу покупаете?
В.Т.: Даже дистрибьютор Robe дает. К примеру, у нас на тестировании был интересный прибор Robe – вентилятор-«голова» со светодиодами. В итоге на проект купили два прибора. Мы их сейчас используем в программе «Королевский цирк», которая работает у нас в настоящее время: выходит король, девочка поет на сцене, они подсвечиваются и в двух мощных потоках воздуха — суперэффект получается!
А.Щ.: Какое место по оснащению Вы дали бы Цирку на Цветном по сравнению с другими нашими цирками?
В.Т.: Если бы меня об этом спросили года три назад, я бы однозначно отдал первое. Но в последнее время появилось несколько цирковых прокатчиков в формате цирка-шапито, которые  достаточно хорошо оснастились. Не могу сказать, лучше ли, хуже ли, чем мы, но уровень  приличный. Поэтому нас по оснащению я могу поставить сейчас, пожалуй, в тройку лучших. И все же вопрос не столько в оснащении, а как его правильно использовать. Например, есть люди, которые приходят в цирк из эстрады – у них совсем другой подход и психология.
Для них нормально, когда приборы с одной «картинки» резко перескакивают на другую, не думают, что за этим произойдет, а ведь это самое сложное. Повторюсь: кадры – это одна из самых серьезных проблем сейчас. У нас на пульте две женщины работают, которые росли вместе с оборудованием, на этапе диммеров их образования было достаточно, а потом парк постоянно развивался и параллельно, постепенно они учились работать на все более современном оборудовании. Мы пробовали брать на работу людей, «продвинутых» с точки зрения компьютеров, и вроде хорошо разбираются, но все равно они другие. Им скажешь – сделают. Не скажешь – нет. Вроде тебе же должно быть интересно, это твоя работа… Например, идет концерт по поводу 8 марта, делай что хочешь, реализуйся – это не опасно, не получилось что-то – не страшно, да и артисты не напрягутся, для них эта работа сиюминутная: приехал, отпел, уехал. Но вот почему-то даже тут не видно «горения». Главный вопрос у потенциального работника: «Сколько будете платить?» Ну а что ты умеешь?
Иностранные коллеги рассказывают, что там вертикаль выстроена по-другому, примерно как раньше у нас было. Чтобы стать художником по свету, надо лет пять ящики потаскать, чтобы изнутри узнать, как все делается и как работает, потом отучиться. Параллельно идет процесс естественного отбора, когда человек должен понять, нужно ли ему это, готов ли он к этой специальности. У меня до сих пор работают люди, которые знают электронику, тонкую механику. Они уже почти пенсионеры, начинали еще с Нашутинским, когда делали системы «Радуга» по всей Москве с бегающими туда-сюда лампочками, собирали все своими руками, работали на Олимпиаде-80, различных фестивалях. Это уникальные специалисты, а вот молодежи не хватает. Поразительно, что у них нет ни навыков, ни образования, ни желания. На самом деле это ужас. Я же общаюсь с ТХТУ, говорю: пусть приходят, учатся, мы же нормальную зарплату людям платим, – бесполезно.   
Владимир Тарасов
А.Щ.: Поскольку работает старая гвардия, текучки практически нет?
В.Т.: Нет. Причем были случаи, когда старые кадры уходили и потом все равно возвращались. У нас определенная специфика, на пушках работают заслуженные артисты. В униформе работают заслуженные артисты. Даже закончив свою основную профессиональную деятельность, артистическую, к примеру, люди из цирка не уходят. Цирк притягивает. Привожу всегда пример – Петрович, Пресняков-старший, писал музыку для какой-то нашей елки и потом года два к нам приходил – посидит в буфете, пообщается: «Вот у вас же нормальная «семья», не так, как у нас на эстраде!».
А.Щ.: Откуда контролируется свет на сцене и сколько художников заняты в спектакле?
В.Т.: Один человек за пультом, один – рядом, если есть светодиодные экраны — еще один человек, на механику и лазер – еще по одному, шесть человек на пушках. И, как правило, на спектакле присутствуют два сменных инженера, которые контролируют весь процесс.
А.Щ.: А как вы работаете на выезде? Просто садитесь за чужие пульты?
В.Т.: Бывает по-разному. Например, в Монте-Карло свои люди находятся за пультами, один человек работает на освещение, второй – на телевидение. С ними сидит ведущий оператор, который делает «картинку». Рассказываешь им концепцию, сцены, они примерно показывают, уточняешь что-то по конкретным приборам – какой куда, ну а общую картинку они сами делают с учетом телевизионного показа. Что касается Японии – туда приезжаем вчетвером, японцы дают аппарат, который нужен, и работайте.
И мы сами монтируем, вешаем, направляем, делаем все, как нам надо. В Эмиратах другой подход – там просто становишься за их пульт и работаешь. Конечно, с цифровыми световыми пультами сложнее, чем с цифровыми звуковыми, алгоритмы иногда сильно отличаются у разных брендов, и ты можешь попасть на пульт, который не знаешь, как программировать, но всегда есть человек, который расскажет и поможет, а управление везде примерно похожее.
А.Щ.: Существуют ли для Вас эталон, какая-то «точка отсчета» в работе со светом? Возможно, кто-то из коллег: художник по свету, концерт или постановка?
В.Т.: Конечно, нравятся какие-то вещи, но есть несколько нюансов. К примеру, нравятся некоторые постановки Цирка дю Солей. Я реально понимаю, что за этим стоит. Это не только приборы, но и время на подготовку, которого у нас никогда не бывает, и в этом наша трагедия. У меня есть друзья в Цирке дю Солей – режиссеры, координаторы, поэтому я хорошо знаю, как они работают. Например, они делают «шоу-гоу», которое считается суперпостановкой. Так вот от момента задумки до воплощения прошло около семи лет. Только маленький нюанс: для этого водного шоу они на год замачивали в ванне ткани, из которых шили костюмы для артистов, и смотрели, как они будут себя вести. Там же «вылизывается» каждый момент шоу.
Наша беда в том, что у нас нет и в обозримом будущем не ожидается таких долгосрочных проектов. У меня была пара проектов, которые задумывались как долгосрочные, но менталитет таков, что даже наши художники по свету не могут работать над долгосрочными проектами. Психология такова, что скажи человеку: мы будем платить тебе гарантированно сто тысяч рублей в месяц, и ты будешь год заниматься этим шоу, он согласится, но завтра ему позвонят и вытащат на разовое мероприятие за 700-1000 долларов и он пойдет туда даже в ущерб постоянной работе.
И это вина не «технических» специалистов, а скорее продюсеров и организаторов, потому что всякие сборные концерты приводят к распущенности и безответственности: «тут попал в музыку, тут не попал – ну не судьба».
Иногда перед мероприятием просишь прислать хотя бы фонограмму, чтобы подобрать под нее картинку, а организаторы говорят: «Да ладно, посветите, в темноте же артистов не оставите!». И это уже стало системой – должно новое поколение прийти, чтобы что-то изменилось.  
На самом деле я считаю, что люди нашей профессии – счастливые. Во-первых, потому что им нравится эта работа. А если она еще и приносит нормальные деньги – это совсем хорошо. Плюс постоянное общение с людьми, и мы, как мало в каких профессиях, сразу видим результаты своего труда, а это очень большое счастье. Вышел в зал – вот тебе аплодисменты зрителей. И потому обидно, что молодежь не пользуется этим.
А.Щ.: В театре, как и в кинематографе, есть свои правила для света. Ночь – это синий, голубой, яркий солнечный день – это оранжевый, желтый, а в цирке есть ли свои особые цвета?
В.Т.: Основы конечно одни. Но в театре свет – это атмосфера, а у нас атмосфера в динамике.
А.Щ.: С кого начинается работа над световой партитурой? Бывают ли конфликты с артистами, как находите компромиссы?
В.Т.: С режиссера, с артиста. И все зависит от жанра выступления. Например, когда работают жонглеры под куполом, им надо точку под куполом высвечивать, чтобы они не ушли с баланса. Когда номер с голубями, надо высвечивать место, куда им надо прилететь – они на свет летят.
Таких тонкостей много. Есть  жанры, в которых существуют какие-то общепринятые схемы работы со светом. Ну а клоунам мы, конечно, можем навязать какое-нибудь свое интересное световое решение. Неразрешимых конфликтных ситуаций не бывает. Мы можем иногда настойчиво что-то советовать артисту в плане световой картинки, но все равно последнее слово за артистом, так как он рискует своей жизнью.  
А.Щ.: Что для Вас в первую очередь ваша работа? Возможность творчества, общение с людьми, удовольствие? Вы ведь работаете практически все выходные, праздники, у Вас ненормированный рабочий день. Как относится семья к такому графику?  
В.Т.: Работа – это семья и удовольствие. Моя жена со мной работает художником по свету, старшая дочь живет в Германии, она работает в цирке в жанре «мгновенная смена костюмов», и муж цирковой. Я считаю, что в Европе они сейчас «номер один» – дважды вошли в Книгу рекордов Гиннесса. Внуки тоже работают с номерами в жанре манипуляции. Так что мы в одном цикле живем. Но хочу сказать и о наболевшем. Например, мы постоянно участвуем в фестивале в Монте-Карло, там и мы, и другие наши цирки постоянно берут первые призы.
По уровню это сравнимо с Олимпийскими играми. Почему об этом практически нет информации в прессе? Вроде корреспонденты от всехь СМИ есть, вплоть до первого канала, но в прессе – тишина. А ведь мы в прошлом году взяли все «золото», мы и наша Цирковая компания, и «серебро», и «бронзу», а в целом процентов 70 всех наград взяли русские артисты. Поражает такая информационная политика, такое странное отношение к цирку, а ведь цирк очень большая и сильная часть нашей культуры.
А.Щ.: Какими качествами должен обладать человек, который хочет работать в цирке?
В.Т.: Я уже об этом говорил, можно добавить то, что любому человеку должно быть свойственно, – любить свою профессию, быть ответственным, честным.
Владимир Тарасов
А.Щ.: Как Вы отдыхаете, есть ли хобби – рыбалка, например?
В.Т.: Хотелось бы, но как-то не получается. Отдыхаем в основном на гастролях, за счет смены обстановки. Скоро едем в Японию, график жесткий, шесть городов, 18 июля начинаем, 30 августа заканчиваем. 85 спектаклей со всеми переездами, разборками-сборками, 12 фур переезжает. И манеж везем, и фанеру под манеж, и всю инфраструктуру уличную – палатки для животных, кухни. А японцы такие трудоголики, они думают, что и все такие же. Японцы же работают и на монтаже, и при разборке, а после этого кто-то из них садится за руль автобуса и везет всех остальных километров за тысячу – у них нет, как в Европе, самописцев, контролирующих передвижение транспорта. Но что парадоксально – и аварий-то нет! Вот так и отдыхаем – в дороге.
А.Щ.: Ваш самый страшный сон о работе?
В.Т.: Сны не снятся, но ситуаций экстремальных хватало. Генераторы глохли во время работы тигров и медведей, была ситуация в Марокко, когда  привезли генератор за 15 минут до начала спектакля, а на спектакль пришла королевская семья и все наше посольство. Поэтому пока играли гимн, я программировал пульт, а артисты выходили и даже не могли предвидеть, какой свет будет. В том же Марокко фермы привезли свои, лебедок не было, а фермы приличные – 80х80, собранные в трапецию.
Марокканцы поднимали фермы вручную, на веревках, одна веревка лопнула. Хорошо что центральная, поэтому ферма не грохнулась, а была, конечно, с приборами. Или вот, например, в Японии нам дали силовой щит с незатянутыми как надо контактами и он почти загорелся, а уже начинается спектакль. Мы попросили японцев включить общий «спортивный» свет, выпустили клоуна, чтобы он работал со зрителями, за пять минут отвернули горящие перемычки, быстро переставили новые и восстанавливали питание. После этого японцы посадили девочку в «позе лотоса» контролировать щит, открыли крышку, закрепив скотчем, чтобы не закрылась, и весь спектакль она так и просидела.
Но это же касается не только света. Хочу сказать несколько слов про Юрия Владимировича Никулина. Именно благодаря ему цирк состоялся и остался жить, потому что во времена перестроечные, когда не было денег, он выбил валюту и цирк построили, несмотря на трудности. Не было бы его с его имиджем, харизмой – может, цирк и был бы, но уже не такой – строили бы наши, очень долго, и никаких современных технологий, что имеем, скорее всего, мы бы не увидели. Цирку 26 лет уже,  вы видели, в каком хорошем состоянии он находится.
Как директор Юрий Владимирович был человек потрясающий. Вроде актер, клоун, но наступил момент – и он стал директором. Видимо, его личные качества, черты характера позволили ему стать хорошим руководителем. Он умел собрать  команду, и к каждому члену команды доверие у него было безграничное. Вопросы решались просто – например, во время стройки подходишь к нему с какими-то проблемами, он говорил: «Возьми листок бумаги, напиши, что надо и кому позвонить». И все вопросы решались. Не любил, когда ему отказывали, и очень любил по-человечески помогать людям.
Ведь у самого жизнь была тяжелая – война, фронт… Но он стольким людям помогал, и не только цирковым – устроить в больницу, достать лекарство, еще что-то. Иногда кажется, что здесь его дух так и присутствует, оберегает цирк и помогает в тяжелых ситуациях. Ведь цирк – искусство травмоопасное, и были ситуации, когда казалось бы, уже все, трагедия. Например, выхожу на манеж во время репетиции, и прямо передо мной метров с 16-18 падает гимнаст, делает кувырок, в итоге только ушиб пяток. Или пришли альпинисты купол красить.
А у нас же в зале колонны, под ними – ложи, где стоят пушки, и вот в одну колонну мы шпильку вкрутили для какого-то прибора, которая торчала из колонны сантиметров на 30. Человек падает сверху, вдоль колонны, высота которой метров десять, пролетает вдоль колонны, мимо этой шпильки, падает в эту ложу – и всего какой-то ушиб, растяжение. То есть постоянное чувство, что кто-то нас оберегает, может, сам Юрий Владимирович.
А.Щ.: Владимир Анатольевич, спасибо за очень интересный рассказ и за экскурсию по цирку. Успехов Вам и всему коллективу нашего любимого цирка!  
Владимир Тарасов

Источник: Журнал ШОУ-МАСТЕР

 
подписаться на рассылку
 
  Назад  
  Другие статьи:  
   
   
   
Статистика
Фирм - 312
Брендов - 1945
Магазинов - 159
Товаров - 5981

                 6.10.23
новости · выставки · статьи · о проекте · помощь · бренды · магазины · фирмы · организации · услуги
ShowRoom.ru Свет, звук, студия

Контакты: info@showroom.ru

Copyright © 2004-2024 ShowRoom.ru, Издатель ИП Щелканов

Создание сайта: Создание сайта


     
     Обращаем ваше внимание на то, что данный сайт носит исключительно информационный характер и ни при каких условиях не является публичной офертой, определяемой положениями Статьи 437 (2) Гражданского кодекса РФ.     
     .